СОЖЖЕННЫЕ СЛЕЗЫ
Я сожгла свои слезы на дне глазном,
На сетчатке остался пепел,
Чтобы гость незваный в дому моем
Их не видел, и друг их не пил.
Я могла бы слезами землю залить
Перед тем, как в небо отчалить.
Но к чему мне недруга веселить
И к чему мне друга печалить.
***
Я, очевидица двух эпох,
Всем надоела, и только Бог
Держит меня еще на земле
В быстро остывшей золе.
После пожара память больна, —
Чудится ей то мор, то война,
И телефонов умолкших звонки,
Да черные те воронки.
Время есть феникс и восстает
В той же стране, где идут вразброд
Мысли, границы и города,
Беженцы — кто куда.
Снова бесправия торжество.
Что же нам делать? — Да — ничего.
Всем надоела, кому могла, —
На голове зола.
***
Дождь, замри! И, река, замри!
И замри, трава на лугу!
Я в долгу у моей земли,
А земля у меня в долгу.
Вся в руинах моя судьба.
Но мне в глотку кляп не забит.
Как архангелова труба,
Мое горло сейчас трубит:
Я такое в уме ращу,
Я такое в душе ношу:
Невозвратное возвращу,
Убиенное воскрешу.
***
Глупо не знать о прошлом
И поспешать в грядущее.
В сердце блаженно-дошлом,
В сердце Руси все сущее
Нынче так разнобойно.
Хитрое, простодушное
Время всегда разбойно,
Коли житье побирушное.
Сиюминутная правда
Смертью моей называется, -
Колокол миокарда
В сердце моем разрывается:
До наилучшего завтра!
Даже на адском вертеле
Крикну: я - не Кассандра,
Верьте мне, люди, верьте мне, -
Если дитя смеется,
Если старуха чванится,
Все еще утрясется,
Все еще устаканится.
В ПРЕСТИЖНОМ ПОСЁЛКЕ
Пленительный достался мне приют.
Душа моя, блаженства не избудь.
С утра мне птицы что-нибудь поют,
Потом крошу я птицам что-нибудь -
Вчера не отказались от мацы,
А завтра угощу их куличом, -
Здесь ни при чем умельцы-шельмецы,
Хоромы их тем боле ни при чем.
Две Пасхи в мире и в душе моей.
Смотри, скворец, воробушек, смотри! -
Вчера зажгла я ровно семь свечей,
А завтра я затеплю ровно три.
Как мне везет, о Боже, как везет! -
И даже в том, что я с одним зрачком, -
То ль верба весть мне в клювике несет,
То ль птенчик показался мне цветком...
***
Я вижу, как дождик стучится в окно
И в небе нет места звезде,
А мне представляется только одно:
Будущее в беде.
Я слышу, как падает время на дно
И вижу круги на воде,
А мне представляется только одно:
Будущее в беде.
Я вижу, как рвется пространства рядно,
Как тесно в давильной среде,
А мне представляется только одно:
Будущее в беде.
***
Смерть стала роскошью.
С. Липкин.
Видно, мой ангел-хранитель — одна из ворон,
Только закаркает — в комнате запираюсь,
Так бережливо к столу своему прикасаюсь,
Словно сгодится и он для моих похорон.
Слишком уж дорого вечный обходится сон.
Вот и боюсь, что родне я в копеечку встану, —
Смерть стала роскошью, вот и себя берегу:
Не выхожу я на улицу в дождь и в пургу
И с подозрением я отношусь и к туману.
И молоко от простуды пью в день по стакану.
Днем ем овсянку, а к ночи кастрюлю скоблю.
Вряд ли нужна я родне, и тетради, и другу...
Ангел-ворона, прости меня, горе-хитрюгу, —
Нет, не себя, эту нищую жизнь я люблю.
***
Пойму не сразу и не вдруг
Лишь у последней остановки,
Что меж живыми нет разлук,
А есть разрывы и размолвки.
Священника не призову,
Сама соборованье справлю,
Покаюсь, упаду в траву
И листья палые восславлю.
Отмоет дождик сентября
Меня — скудельную причуду,
Сперва забуду я себя,
А после землю я забуду,
Забуду и во смерть войду
И положу конец разлуке —
Слепыми пальцами найду
Меня заждавшиеся руки.
***
У тайны нет загадочной повадки,
Она проста, как мой житейский сон,
Где яблони стоят в своем порядке
И муравьи свой строят Вавилон.
Сокрыт ромашкой телефонный кабель
И муравьиный Вавилон сокрыт...
Еще мне снится, что воскреснет Авель
И Каина ревнивого простит.
***
Где живу, там и рай земной.
Меж березою и сосной
Проступил в синеве сплошной
Ангел, словно знак водяной.
Больше я не могу о войне
Ни в Сараеве, ни в Чечне,
Этот век так устал во мне,
Что усоп на косматом дне
Простоватой души моей,
Виноватой души моей,
Бесноватой души моей,
Господи, не жалей!
РАВНОВЕСИЕ
Думала: хоть что-то перестроено,
Но на деле - все перелицовано,
И твое лицо, - ты так устроена -
Этою бедою зацеловано.
Смехом ее горьким изморщинено, -
Стала правда ложью, гость - непрошеным,
И двуглавый в небе, что подсинено
С краю одного, глядитс коршуном.
Коготь да зеленый серпик месяца
Друг о дружку точатся и тупятся.
Жизнь твоя, как погляжу, - нелепица,
Смерть твоя - пред Господом заступница,
Только за кого, - мне знать не дадено,
Как ни морщу лоб - одна испарина.
...Сколько у теб судьбой украдено,
Ровно столько же тебе подарено.
***
Рассвело, расступилось, настало,
Снизошло по златому лучу.
Я об этом еще не сказала,
И о том я еще промолчу,
Что столпилось, сгустилось, пропало,
Седовласой петлей завилось.
То и это — ни много ни мало —
Мною жизнью и смертью звалось.
Божий крест — неужели все тот же?
И я слышу на стыке веков
Со столичных балконов и лоджий
Упреждающий крик петухов.
Не второе ль пришествие ждется?
Неужели предаст ученик,
А другой ученик отречется
Под петуший отчаянный крик.
***
Продолжается время распада,
Еле теплятся совесть и честь.
Как ни грустно, я все-таки рада
Жизни какой ни на есть.
Ах, как тихо в июньской дубраве,
Ах, как громко птицы поют
О своем неотъемлемом праве
На перелет и уют.
Тишина — не отсутствие шума,
Тишина — состоянье души.
Но горящий глагол Аввакума
Жжет мое сердце в тиши.
Ну куда мне податься, куда мне...
Я не знаю, где ты и где я, —
Не оставила камня на камне
Черная память моя.
***
Ничего — ни строки, ни словечка,
Ничего, точно я умерла.
Лишь табачного дыма колечко
Над углом раздвижного стола.
В синей гжели кофейная гуща.
Ничего, — ни словечка о том,
Как сияет июньская куща
За прозрачным, как сердце, окном.
В этом сердце две маленьких птички
Говорят меж березовых свеч,
И похожи они на кавычки,
И прямая таинственна речь.
Я две вилки воткну в удлинитель —
Чайник, лампу, раскрою блокнот, —
Ничего. Видно, ангел-хранитель
От меня же меня бережет.
***
Судьба, спасибо, ты меня лишила
Любви к себе, признания коллег.
И если жизнь - мешок, то я не шило,
А колобок из речевых сусек.
Судьба моя, спасибо и за то,
Что я была вольна в неволе быта, -
Не выиграна властию в лото
И чернью не просеяна сквозь сито.
А главное, за то благодарю,
Что в одиночестве душа окрепла,
За то, что знаю: в день, когда сгорю,
Я за собою не оставлю пепла.
***
Откроешь глаза и закроешь глаза
Навеки, но в сей промежуток
Поместятся солнце, луна и лоза,
И волны, и рой незабудок, —
И море, и бор, и Баку, и Москва,
И поезд туда и обратно,
И музыка ветра на птичьи слова,
Звучащие так непонятно.
А голод и хлад, а неправедный суд,
Которые нас убивают,
С собой напоследок глаза не возьмут
Туда, где земли не бывает.
***
Не печалься, печаль не поможет, -
Никого, ничего не вернет.
Но апрельское утро положит
На уста твои солнечный мед. -
Подсластится слюна средь опасных
Событийных растрат и разрух,
И легчайшие ласточки гласных
Убаюкают сумрачный слух.
***
Далеко, далеко, в прежней жизни,
Выбегала легко — только свистни —
Я в упругий приморский песок.
Ну а в этой я жизни — улитка.
В ванной комнате синяя плитка —
На прошедшее море намёк.
Кем ты стал в новой жизни, не знаю.
Может, селезнем? Каждую стаю
Провожаю, уставясь в окно.
Наше море прошло между пальцев.
Даже если заглянешь под панцирь,
Не узнаешь меня всё равно.
***
А чего я жду
В голубом саду,
В золотом от снега и солнца?
Ото всех утаю,
Как я жить устаю
Взаперти, как в дереве кольца.
А о чём хочу
Рассказать лучу,
Никому здесь и знать не надо.
Глубока, как снег,
И долга, как век,
Я в толпе молодого сада.
***
Я время глажу по лицу —
По циферблату на руке,
А время движется к концу,
И смерть уже невдалеке.
Но смертью я не смущена,
Морской меня тревожит вид:
В квадратной проруби окна
Свобода синяя дрожит.
|
