Михаил Алексеевич Лаврентьев, отец-основатель Академа, наш обожаемый Дед.
Он навсегда с нами, в нашей памяти и в наших сердцах.
Под мягкой бронёй тотального оборонного сознания мы, отчаянно зелёные и бесконечно нахальные, смутно чуяли не только тепло, но и гималайскую мощь Деда.
И лишь много позже, сквозь горечь и жесть, и как бы невзначай самым любознательным открылось и про кумулятивные бомбы-малютки, которые насквозь прожигали танковую броню, и про нетривиальный результат от письма Деда к отцу народов Иосифу Виссарионовичу о перспективах использования цифровых отечественных ЭВМ (МЭСМ, М-20, БЭСМ), и про нестандартный, на грани фола, подход к решению сложнейших организационных, кадровых и ресурсных проблем в первые послевоенные годы.
Нам-то всё это тогда казалось простым и лёгким, словно дыхание и биение сердца.
Огромного и мудрого сердца нашего Деда.
Именно поэтому в сибирскую глухомань, в не построенный ещё Академ за ним и махнула из Питера и столицы научная молодёжь с энтузиазмом строителей Комсомольска-на-Амуре и хетагуровок.
Фишка-то была, главным образом, в том, что при создании Независимой республики СОАН Михаил Алексеевич масштабно и с блеском промоделировал свой фирменный подход, изобретённый ещё в сороковых годах.
Качества учёного с мировым именем в нашем горячо любимом Деде естественным образом сочетались с качествами чуткого воспитателя молодёжи, которая пусть не сразу, но проявляла умение самостоятельно и непрерывно учиться.
Пожалуй, это - самое главное, чего и ждал, и требовал от ребят-фэмэшат Дед.
Как гениальные можно оценить пару любимых дедовых детищ, пару стратегических идей, которые довольно долго вынашивались и дались ему непросто: создание Физико-математической школы и организация вольнодумного Тэдди Бэя Клаба. Продвинутого, яркого, замечательного клуба по интересам.
Замечу в скобках, что из моих классов летней ФМШ в стационар поступали до трёх четвертей слушателей, за что ректором университета объявлялись популярные в те достославные времена благодарности.
Все наши мальчики неудержимо стремились посоревноваться с самыми лучшими в ФМШ.
А умненькие девочки, главным образом, стремились влиться в яркую, душевную компанию и всячески соответствовать уровню общения. Однако из одной поездки в Польшу привёз Библию, и мы с учениками стали по вечерам её штудировать, рисовать ассоциативные картины. При этом обосновал, что иначе, без знания первоисточников, ни картины Эрмитажа, ни Третьяковки, ни других музеев мои воспитанники не поймут. Но какая-то редиска добросовестно и весьма вовремя стуканула в партком. Ректор вызвал в кабинет, и полетел я из многолюбезной школы, словно фанерка над Парижем. Однако не стоит о грустном.
Без сомнения, Деда представляю себе самым большим и ценным самородком Золотой долины Академгородка.
Отрывок из книги И.В. Кузнецова "Избранные произведения он-лайн"
